|
• Процедура имплантация зубов за 1 день - клиника AllOn4.sale. • Шелковая блузка авито объявления в москве russilk-store.ru/блузки. |
Калинина С.Б. Психологические особенности женщин – жертв домашнего насилия // Психология.Пермь. – 2010. - №19. с 54-60
Одним из важных направлений в изучении проблемы домашнего насилия является исследование психологии жертв насилия. Что касается других их особенностей, то в литературе по проблемам насилия приведены многочисленные статистические данные, говорящие о том, что жертвы домашнего и сексуального насилия не принадлежат к какой-либо одной расовой, возрастной, социально-экономической группе. Они составляют весьма разнородную группу, объединяемую в основном тем, что все они стали жертвами преступления, связанного с применением насилия. Состояние жертвы насилия (на чем особенно настаивает радикальная феминистская психотерапия) является результатом действий других людей, а не ее личных качеств [4]. Психологические особенности жертв домашнего насилия стали предметом изучения специалистов только в последние 10-15 лет, хотя и сейчас эта тема остается малоизученной. Более активно изучались особенности жертв половых преступлений, психологические особенности жертв домашнего насилия мало изучены. На наш взгляд, поведение и особенности жертвы насилия во многом могут быть следствием сложившейся жизненной ситуации, характеризующейся присутствием насилия. Специалисты, работающие в кризисных центрах, очень часто описывают отношения домашнего насилия как желание власти и контроля со стороны субъекта насилия и отношения подчинения и зависимости со стороны объекта насилия. Жертвы домашнего насилия могут находиться в изоляции вследствие осуществления партнером контроля за их жизнью, встречами с друзьями, родственниками и т.д. Такой контроль во многом определяет некоторые из моделей поведения жертвы. Путем все более полной изоляции жертвы партнеры могут доводить психологический контроль над ней до такого уровня, что в буквальном смысле начинают определять реальность для нее. Сначала партнер «отрезает» жертву от всех ее контактов, заявляя, что он «так ее любит и хочет все время быть с ней». В ответ на такие утверждения жертва сначала проводит все больше времени с ним. Позже эта тактика сменяется более явным контролем в виде вербального и физического насилия, направленного на отделение жертвы от родственников и друзей. Без всяких внешних контактов жертве становится все труднее избегать психологического контроля со стороны партнера. Некоторые жертвы начинают верить, когда партнер говорит им, что в одиночку они не выживут, в то время как другие сопротивляются таким искажениям действительности, но ценой эмоционального стресса.
Исходя из опыта работы специалистов других кризисных центров [3, 5, 6] и результатов пилотных исследований в кризисном центре «Гортензия» можно выделить некоторые наиболее общие характеристики женщин, обращающихся в подобные организации по поводу пережитого насилия:
• низкая самооценка;
• приверженность традиционным представлениям о семье, роли женщины в семье и обществе, «женском предназначении»;
• присвоение себе ответственности за действия обидчика;
• чувство вины и отрицание чувства гнева, которое они испытывают по отношению к обидчику;
• выраженные реакции на стресс и психофизиологические жалобы;
• вера в то, что сексуальные отношения могут стабилизировать отношения в целом;
• чувство беспомощности и неверие в то, что кто-то может им помочь;
• психологическая зависимость от партнера.
Можно также предположить, что некоторые из этих особенностей, например, низкая самооценка, приверженность стереотипам, наличие психологических комплексов вины, неполноценности, сформировавшиеся в детстве и ранней юности и не связанные изначально с присутствием в семье домашнего насилия, могут в дальнейшем способствовать развитию отношений насилия в собственной семейной жизни женщин, имеющих такие качества. Исследование жизненного пути женщины, на наш взгляд, помогает решить вопрос о том, являются ли эти особенности изначально присущими ей или следствием перенесенного насилия. Это, в свою очередь, определяет методы и акценты психологической помощи женщинам.
В целом, вышеперечисленные характеристики могут быть отнесены к последствиям психологических травм, каковыми являются ситуации насилия.
A. Бергесс и Л. Холмстром вводят понятие «синдром изнасилованных», определяя его как специфический психосоматический синдром, развивающийся в отдаленные сроки примерно у трети подвергшихся изнасилованию и характеризующийся утратой обычной эмоциональности, «травматофобией» (что включает боязнь закрытых или, наоборот, открытых дверей, толпы, одиночества, человека за спиной), повышенной возбудимостью и раздражительностью, повторяющимися ночными кошмарами [8].
Некоторые закономерности в реагировании на травму, вызванную насилием, Л. Уокер предложила сгруппировать в понятие «синдром избиваемой женщины» [9].
В конце 1991 г. на встрече Ассоциации американских психологов Д.Грехам и Э. Роулинг из Университета г. Цинциннати (США) рассказали о результатах трехгодичного исследования, в котором представили поведение женщин, пострадавших от насилия, как вполне нормальную реакцию на глубоко травмирующее событие. По результатам их исследования видно, что женщины по отношению к насильникам ведут себя так же, как заложники по отношению к своим похитителям (захватчикам) только для того, чтобы выжить. В своих исследованиях с 400 женщинами – жертвами насилия оба психолога выявили общий стандарт поведения, который они назвали «стокгольмский синдром».
В отличие от зарубежных исследований, в отечественной науке этой проблеме посвящено небольшое количество публикаций. Психологические последствия перенесенного сексуального насилия в настоящее время активно исследуются отечественными психологами – Н.В.Гайдаренко, А.Кравцовой, М.В.Мироновой, С.И.Ильиной и др. Как показывают наблюдения над женщинами, пережившими сексуальное нападение, а также результаты психологической диагностики, в том числе и контент-анализ писем, к числу ближайших последствий пережитого насилия относится низкая самооценка, усугубляемая переживаемым острым стыдом, гневом, чувством собственной вины [3, 5, 6, 7]. Помимо сниженной самооценки у переживших насилие часто встречаются эмоциональные расстройства, выражающиеся в пониженном настроении и склонности к слезам, чувстве подавленности и душевной боли, что способствует появлению суицидальных мыслей. Эти нарушения сопровождаются бессонницей и ночными кошмарами, приступами страха и навязчивыми состояниями. Все это не может не отразиться на общении с другими людьми. Как правило, у пострадавших от сексуального насилия круг знакомых сужается, так как они испытывают недоверие к людям, в особенности к мужчинам. Для многих ситуация ухаживания воспринимается как опасная, меняется и характер общения. Погруженные в свою печаль, они воспринимаются окружающими как холодные, отстраненные, напряженные, эгоцентричные. Они и сами ощущают себя не такими, как все, «грязными», «падшими», «недостойными» и с таких позиций общаются с другими.
Среди отдаленных последствий пережитого сексуального насилия были выделены психосоматические заболевания, нарушения сексуальных отношений, злоупотребления алкоголем, лекарственными средствами, курением.
Чувство неполноценности, ущербности, подкрепляемое неудачами, обычно приводит к тому, что женщины, пережившие насилие в детстве и юности, связывают свою жизнь с мужчинами, которые их унижают. Думая, что не достойны лучшего удела, они могут бессознательно провоцировать окружающих на насилие, оказываясь во многих ситуациях жертвами.
Влияние пережитого в детстве насилия на возникновение личностных расстройств исследовала С.В.Ильина [2]. Она описала последствия насилия, пережитого на различных этапах личностного развития, и показала, как различные воспитательные воздействия, квалифицируемые как психологическое насилие, в период возрастных кризисов могут переживаться ребенком особенно остро, травмировать особенно глубоко. Подведя итог многочисленным исследованиям зависимости личностных расстройств от пережитого в детстве насилия, С.В.Ильина сделала вывод о том, что «насилие, пережитое в детстве, является фактором-предиктором для формирования пограничной личностной организации» [2, с. 59]. В ходе эмпирического исследования, проведенного С.В.Ильиной и Е.Т.Соколовой, было выявлено, что женщины, занимающиеся проституцией, значимо чаще, чем испытуемые контрольной группы, сообщали о пережитом в детстве физическом и сексуальном насилии [2]. Характерными для таких женщин являются типичные для пограничной личности черты: диффузии идентичности, низкий уровень когнитивной оснащенности образа Я с высокой зависимостью от поля и значительным участием аффективных компонентов, опора на примитивные защитные компоненты (см. там же). Тот факт, что в кризисные центры примерно в 20% случаев обращаются женщины, перенесшие сексуальное насилие много лет назад, заставляет задуматься о причинах «долгожительства» травмы изнасилования. Одна из причин – отсутствие социальных институтов помощи жертвам изнасилования, усугубленная пренебрежительным отношением общества к этой проблеме. Другая – особенность самой травмы изнасилования, во время которого жертва испытывает чувство полной беспомощности. Почти все пережившие изнасилование позднее говорили о том, что испытали страх за свою жизнь, страх уничтожения или увечья. Ощущение потери контроля над своей жизнью, возникшее в момент насилия, может сохраняться у жертвы и после прекращения насилия. Многие жертвы изнасилования указывают на чувство, что «какая-то часть тебя убита пережитым унижением», чувство разрушения привычных представлений о мире и справедливости [6]. Как правило, эти представления формируются в очень раннем детстве и носят характер общепринятых представлений: веру в предсказуемость событий в мире и в справедливость миропорядка. Многие люди верят в то, что если не совершать зла, то ничего плохого с ними и не случится. Такой образ мыслей формирует чувство безопасности. Сексуальное насилие разрушает представления о мировом устройстве, и жертва оказывается в состоянии когнитивного диссонанса, что усиливает чувство беспомощности и уязвимости. По данным американских психологов, хотя в среднем только у одного из четырех взрослых, переживших травматическое событие, развиваются симптомы ПТСР, в случае изнасилования риск развития ПТСР выше: у 57% женщин, переживших изнасилование, диагностируются симптомы ПТСР [1]...
Кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии труда
С.Б. Калинина
klenova_s@mail.ru